Неточные совпадения
Любовь к женщине он не только не мог себе представить
без брака, но он прежде представлял себе семью, а потом уже ту женщину, которая даст ему семью. Его
понятия о женитьбе поэтому не были похожи на
понятия большинства его знакомых, для которых женитьба была одним из многих общежитейских дел; для Левина это было главным делом жизни, от которогo зависело всё ее счастье. И теперь от этого нужно было отказаться!
«Ну-ка,
без этих
понятий постройте что-нибудь!»
Они и
понятия не имеют о том, что такое счастье, они не знают, что
без этой любви для нас ни счастья, ни несчастья — нет жизни», думал он.
Зло порождает зло; первое страдание дает
понятие о удовольствии мучить другого; идея зла не может войти в голову человека
без того, чтоб он не захотел приложить ее к действительности: идеи — создания органические, сказал кто-то: их рождение дает уже им форму, и эта форма есть действие; тот, в чьей голове родилось больше идей, тот больше других действует; от этого гений, прикованный к чиновническому столу, должен умереть или сойти с ума, точно так же, как человек с могучим телосложением, при сидячей жизни и скромном поведении, умирает от апоплексического удара.
— За городом! Ты уже представляешь себе, с
понятием «за городом», — и зелень, и ручьи, и пастушков, а может быть, и пастушку… Ты артист! А ты представь себе загородное удовольствие
без зелени,
без цветов…
«Любви! встречи
без любви! — терзался он внутренне, — какое заклятие лежит над людскими нравами и
понятиями!
Не думайте, чтобы храм был в самом деле храм, по нашим
понятиям, в архитектурном отношении что-нибудь господствующее не только над окрестностью, но и над домами, — нет, это, по-нашему, изба, побольше других, с несколько возвышенною кровлею, или какая-нибудь посеревшая от времени большая беседка в старом заглохшем саду. Немудрено, что Кемпфер насчитал такое множество храмов: по высотам их действительно много; но их,
без трубы...
Вчера, 18-го, адмирал приказал дать знать баниосам, чтоб они продолжали, если хотят, ездить и
без дела, а так, в гости, чтобы как можно более сблизить их с нашими
понятиями и образом жизни.
— Ну, и
без этого обойдемся, — сказал офицер, поднося откупоренный графинчик к стакану Нехлюдова. — Позволите? Ну, как угодно. Живешь в этой Сибири, так человеку образованному рад-радешенек. Ведь наша служба, сами знаете, самая печальная. А когда человек к другому привык, так и тяжело. Ведь про нашего брата такое
понятие, что конвойный офицер — значит грубый человек, необразованный, а того не думают, что человек может быть совсем для другого рожден.
Но, m-r Бьюмонт, при условиях нашей жизни, при наших
понятиях и нравах нельзя желать для девушки того знания будничных отношений, о котором мы говорим, что
без него, в большей части случаев, девушка рискует сделать неосновательный выбор.
С первого же раза все поняли, что из него можно делать ссуды тем участницам, которым встречается экстренная надобность в деньгах, и никто не захотел присчитывать проценты на занятые деньги: бедные люди имеют
понятие, что хорошее денежное пособие бывает
без процентов.
В канцелярии было человек двадцать писцов. Большей частию люди
без малейшего образования и
без всякого нравственного
понятия — дети писцов и секретарей, с колыбели привыкнувшие считать службу средством приобретения, а крестьян — почвой, приносящей доход, они продавали справки, брали двугривенные и четвертаки, обманывали за стакан вина, унижались, делали всякие подлости. Мой камердинер перестал ходить в «бильярдную», говоря, что чиновники плутуют хуже всякого, а проучить их нельзя, потому что они офицеры.
На воле… в маленьком городе на сибирской границе,
без малейшей опытности, не имея
понятия о среде, в которой мне надобно было жить.
А мы, с своей диалектической стороны, на подмогу Каину прибавили бы, что все
понятие о цели у Прудона совершенно непоследовательно. Телеология — это тоже теология; это — Февральская республика, то есть та же Июльская монархия, но
без Людовика-Филиппа. Какая же разница между предопределенной целесообразностью и промыслом? [Сам Прудон сказал; «Rien ne ressemble plus à la préeditation, que la logique des faits» [Ничто не похоже так на преднамеренность, как логика фактов (фр.). ] (Прим. А. И. Герцена.)]
Увы! он даже об обеде для Милочки не подумал. Но так как, приезжая в Москву один, он обыкновенно обедал в «Британии», то и жену повез туда же. Извозчики по дороге попадались жалкие, о каких теперь и
понятия не имеют. Шершавая крестьянская лошаденка, порванная сбруя и лубочные сани
без полости — вот и все. Милочка наотрез отказалась ехать.
Все это, конечно, усвоивалось мною беспорядочно,
без всякой системы, тем не менее запас фактов накоплялся, и я не раз удивлял родителей, рассказывая за обедом такие исторические эпизоды, о которых они и
понятия не имели.
Любящий (Бог) не может существовать
без любимого (человека) — об этом невозможно мыслить в рациональных
понятиях, на этом нельзя построить рациональной онтологии, мыслить можно лишь символически, и символическое мышление может означать лишь приближение к Тайне.
Но замечательно, как смешивает все
понятия, уничтожает все различия этот над всеми
без разбора тяготеющий деспотизм: мать, дочь, кухарка, хозяйка, мальчишка слуга, приказчик — все это в трудную минуту сливается в одно — в угнетенную партию, заботящуюся о своей защите.
В первой статье о «темном царстве» мы старались показать, каким образом самые тяжкие преступления совершаются в нем и самые бесчеловечные отношения устанавливаются между людьми —
без особенной злобы и ехидства, а просто по тупоумию и закоснелости в данных
понятиях, крайне ограниченных и смутных.
— Пустое это дело, Петр Елисеич! — с загадочною улыбкой ответил солдат. — И разговору-то не стоит… Закон один: жена завсегда подвержена мужу вполне… Какой тут разговор?.. Я ведь не тащу за ворот сейчас… Тоже имею
понятие, что вам
без куфарки невозможно. А только этого добра достаточно, куфарок: подыщете себе другую, а я Домну поворочу уж к себе.
Мне в первый раз пришла в голову ясная мысль о том, что не мы одни, то есть наше семейство, живем на свете, что не все интересы вертятся около нас, а что существует другая жизнь людей, ничего не имеющих общего с нами, не заботящихся о нас и даже не имеющих
понятия о нашем существовании.
Без сомнения, я и прежде знал все это; но знал не так, как я это узнал теперь, не сознавал, не чувствовал.
— Умный человек-с, — говаривал мне иногда по этому поводу крутогорский инвалидный начальник, — не может быть злым, потому что умный человек
понятие имеет-с, а глупый человек как обозлится, так просто,
без всякого резона, как индейский петух, на всех бросается.
Тем не менее газетная машина, однажды пущенная в ход, работает все бойчее и бойчее.
Без идеи,
без убеждения,
без ясного
понятия о добре и зле, Непомнящий стоит на страже руководительства, не веря ни во что, кроме тех пятнадцати рублей, которые приносит подписчик, и тех грошей, которые один за другим вытаскивает из кошеля кухарка. Он даже щеголяет отсутствием убеждений, называя последние абракадаброю и во всеуслышание объявляя, что ни завтра, ни послезавтра он не намерен стеснять себя никакими узами.
Но, постепенно погружаясь в болезненный мрак, он мало-помалу стал разбираться в хаосе
понятий, большая часть которых принимается и усвоивается почти
без всякой критики.
И я убежден, что многие, воротясь домой, не
без удивления вспоминают о месяцах, проведенных в чуждой среде, под игом
понятий и привычек, о существовании которых они только тут в первый раз узнали.
— Гм… да… А ведь истинному патриоту не так подобает… Покойный граф Михаил Николаевич недаром говаривал: путешествия в места не столь отдаленные не токмо не вредны, но даже не
без пользы для молодых людей могут быть допускаемы, ибо они формируют характеры, обогащают умы
понятиями, а сверх того разжигают в сердцах благородный пламень любви к отечеству! Вот-с.
Несмотря на те слова и выражения, которые я нарочно отметил курсивом, и на весь тон письма, по которым высокомерный читатель верно составил себе истинное и невыгодное
понятие, в отношении порядочности, о самом штабс-капитане Михайлове, на стоптанных сапогах, о товарище его, который пишет рисурс и имеет такие странные
понятия о географии, о бледном друге на эсе (может быть, даже и не
без основания вообразив себе эту Наташу с грязными ногтями), и вообще о всем этом праздном грязненьком провинциальном презренном для него круге, штабс-капитан Михайлов с невыразимо грустным наслаждением вспомнил о своем губернском бледном друге и как он сиживал, бывало, с ним по вечерам в беседке и говорил о чувстве, вспомнил о добром товарище-улане, как он сердился и ремизился, когда они, бывало, в кабинете составляли пульку по копейке, как жена смеялась над ним, — вспомнил о дружбе к себе этих людей (может быть, ему казалось, что было что-то больше со стороны бледного друга): все эти лица с своей обстановкой мелькнули в его воображении в удивительно-сладком, отрадно-розовом цвете, и он, улыбаясь своим воспоминаниям, дотронулся рукою до кармана, в котором лежало это милое для него письмо.
В этом отношении я действовал так же, как миллионы мужеского и особенно женского пола учащихся
без хорошего учителя,
без истинного призвания и
без малейшего
понятия о том, что может дать искусство и как нужно приняться за него, чтобы оно дало что-нибудь.
Впрочем, надо признаться, и тут арестанты умели себя выдержать и достоинство соблюсти: восторгались выходками Баклушина и рассказами о будущем театре или только самый молодой и желторотый народ,
без выдержки, или только самые значительные из арестантов, которых авторитет был незыблемо установлен, так что им уж нечего было бояться прямо выражать свои ощущения, какие бы они ни были, хотя бы самого наивного (то есть, по острожным
понятиям, самого неприличного) свойства.
Замечу здесь мимоходом, что вследствие мечтательности и долгой отвычки свобода казалась у нас в остроге как-то свободнее настоящей свободы, то есть той, которая есть в самом деле, в действительности. Арестанты преувеличивали
понятие о действительной свободе, и это так естественно, так свойственно всякому арестанту. Какой-нибудь оборванный офицерский денщик считался у нас чуть не королем, чуть не идеалом свободного человека сравнительно с арестантами, оттого что он ходил небритый,
без кандалов и
без конвоя.
Учат же они преимущественно французскому языку, столь необходимому на поприще жизни и о котором
без них в отдаленных краях Сибири не имели бы и
понятия.
Человек был бы несвободен, если бы он не знал никакой истины, и точно так же не был бы свободен и даже не имел бы
понятия о свободе, если бы вся истина, долженствующая руководить его в жизни, раз навсегда, во всей чистоте своей,
без примеси заблуждений была бы открыта ему.
Мысль о самоубийстве,
без сомнения, была почерпнута из какого-нибудь романа: она совершенно противоречит характеру Алексея Степаныча, его взгляду на жизнь и сфере
понятий, в которых он родился, воспитался и жил.
«Было, — говорю, — сие так, что племянница моя, дочь брата моего, что в приказные вышел и служит советником, приехав из губернии, начала обременять
понятия моей жены, что якобы наш мужской пол должен в скорости обратиться в ничтожество, а женский над нами будет властвовать и господствовать; то я ей на это возразил несколько апостольским словом, но как она на то начала, громко хохоча, козлякать и брыкать, книги мои
без толку порицая, то я, в книгах нового сочинения достаточной практики по бедности своей не имея, а чувствуя, что стерпеть сию обиду всему мужскому колену не должен, то я, не зная, что на все ее слова ей отвечать, сказал ей: „Буде ты столь превосходно умна, то скажи, говорю, мне такое поучение, чтоб я признал тебя в чем-нибудь наученною“; но тут, владыко, и жена моя, хотя она всегда до сего часа была женщина богобоязненная и ко мне почтительная, но вдруг тоже к сей племяннице за женский пол присоединилась, и зачали вдвоем столь громко цокотать, как две сороки, „что вас, говорят, больше нашего учат, а мы вас все-таки как захотим, так обманываем“, то я, преосвященный владыко, дабы унять им оное обуявшее их бессмыслие, потеряв спокойствие, воскликнул...
— Нет, милушка, так нельзя,
без понятия-то. Кабы раньше за ум хватились да не погнались за большим богатством, не то бы было… Вот выгонят из батюшкина дома, тогда куды мы денемся? Не из чего прохарчиваться-то будет уж.
— И мы от добрых-то людей не в угол рожей, Вукол Логиныч, — обижался Брагин. — Милости просим, господа… Только не обессудьте на нашей простоте: живем просто, можно сказать,
без всякого
понятия. Разве вот дом поставим, тогда уже другие-то порядки заведем… Порфир Порфирыч, пожалуйте!
— Ах, мамаша, ничего вы не понимаете!.. — заканчивала обыкновенно модница такие разговоры. — Нельзя же по-прежнему жить
без всякого
понятия…
Гурмыжская. Не знаю. Я его готовила в военную службу. После смерти отца он остался мальчиком пятнадцати лет, почти
без всякого состояния. Хотя я сама была молода, но имела твердые
понятия о жизни и воспитывала его по своей методе. Я предпочитаю воспитание суровое, простое, что называется, на медные деньги; не по скупости — нет, а по принципу. Я уверена, что простые люди, неученые, живут счастливее.
Все против Катерины, даже и ее собственные
понятия о добре и зле; все должно заставить ее заглушить свои порывы и завянуть в холодном и мрачном формализме семейной безгласности и покорности,
без всяких живых стремлений,
без воли,
без любви или же научиться обманывать людей и совесть.
Если вы даете ее нам как пьесу
без особенных претензий, просто мелодраматический случай, вроде жестоких произведений Сю, — то мы ничего не говорим и останемся даже довольны: все-таки это лучше, нежели, например умильные представления г. Н. Львова и графа Соллогуба, поражающие вас полным искажением
понятий о долге и чести.
Жадов. Позвольте, дядюшка! Для чего же нас учили, для чего же в нас развивали такие
понятия, которых нельзя выговорить вслух
без того, чтобы вы не обвинили в глупости или дерзости?
Во-первых, все это еще впереди; а во-вторых, Марья Александровна верила, что в высшем обществе почти никогда не обходится
без скандалу, особенно в делах свадебных; что это даже в тоне, хотя скандалы высшего общества, по ее
понятиям, должны быть всегда какие-нибудь особенные, грандиозные, что-нибудь вроде «Монте-Кристо» или «Mйmoires du Diable».
Без сомнения, великие исторические преобразователи имеют большое влияние на развитие и ход исторических событий в свое время и в своем народе; но не нужно забывать, что прежде, чем начнется их влияние, сами они находятся под влиянием
понятий и нравов того времени и того общества, на которое потом начинают они действовать силою своего гения.
Если так, то гораздо неодолимее потребность спать: самый страстный любовник едва ли может пробыть
без сна четверо суток; гораздо неодолимее потребности «любить» потребность есть и пить: это истинно безграничная потребность, потому что нет человека, не признающего силы ее, между тем как о любви очень многие не имеют и
понятия; из-за этой потребности совершается гораздо больше и гораздо труднейших подвигов, нежели от «всесильного» могущества любви.
«Хорошая жизнь», «жизнь, как она должна быть», у простого народа состоит в том, чтобы сытно есть, жить в хорошей избе, спать вдоволь; но вместе с этим у поселянина в
понятии «жизнь» всегда заключается
понятие о работе: жить
без работы нельзя; да и скучно было бы.
Самострел — довольно замысловатое орудие, и трудно получить об нем
понятие без рисунка.
Эта охота, которая может быть производима только в открытых полях или степях,
без сомнения, многим вовсе неизвестна, а кто и слыхал о ней, тот также не имеет настоящего
понятия о сущности дела, если оно не было сообщено ему участником в охоте или по крайней мере самовидцем.
Он позвал своего Пегашку, удивительную собаку, с превосходным чутьем, но
без всякого
понятия о стойке. Викулов принужден был подвязывать ей заднюю лапу, чтоб она не так неистово бегала.
Эти застылые мысли составляют массу аксиом и теорем, которая вперед идет, когда приступают к философии; с их помощию составляются готовые
понятия, определения, бог весть на чем основанные,
без всякой связи между собою.
В XI-й части «Собеседника» помещено письмо одного священника, который говорит: «Недавно в немалом благородном собрании предложен был, между прочим, высокоблагородному важный вопрос: что есть бог? — и по многим прениям многие сего общества члены такие определения сей задаче изыскивали, что не
без сожаления можно было приметить, сколь много подобных сим найдется мудрецов, за то одно не знающих святости христианского закона, понеже никакого о нем
понятия не имеют».